ВОРМССКИЙ РЕЙХСТАГ (нем. Reichstag zu Worms) - (январь — апрель 1521) – имперский сейм Священной
Римской империи, собравшийся в Вормсе для выработки мер против
Реформации. В повестке дня фигурировало дело Лютера, но оно было не единственным.
В нём приняли участие совет курфюрстов (1), совет имперских князей и совет имперских городов. А именно, кроме курфюрстов на
заседание рейхстага приглашение получили Фердинанд, младший брат
императора и эрцгерцог Австрийский, 25 герцогов, восемь маркграфов, 30
архиепископов, епископов и аббатов, представители 10 вольных городов,
многочисленные князья и графы, а также Вильгельм де Шьевр, занявший к
тому времени пост премьер-министра Испании, семь посланников, в том
числе двое эмиссаров бывших соперников Карла — Франциска I и Генриха
VIII, и, наконец, два папских нунция — Алеандр (Иеремия Алеандр) и
Караччьоли.
Рейхстаг был открыт 27 января и длился до 25 мая 1521 года.
После того как папа Лев X (1513–1521 гг.) осудил Мартина
Лютера (1483–1546 гг.), император Карл V Габсбург (1500–1558 гг.)
6 марта 1521 года император
издал указ, подписанный также великим канцлером империи, курфюрстом
Майнцским, предписывавший доктору Мартину Лютеру в трехнедельный срок
предстать перед имперским рейхстагом и выдал охранную грамоту.
Вызов на заседание рейхстага чрезвычайно
обрадовал Лютера. Поклявшись раз и навсегда порвать с Римом, он теперь
только и ждал возможности объявить всей Германии новую христианскую
весть и сгорал от нетерпения сыграть свою роль знаменосца. А тут его
специально приглашают выступить перед рейхстагом!
В канун Рождества он
писал Спалатину: «Если кесарь вызывает меня, значит, меня призывает Бог.
Я не собираюсь прятаться и уж, конечно, не намерен ни от чего
отрекаться». Он ясно видел, чего ждут от него князья, в свою очередь,
уверенные в том, что он не подведет, тем более что Фридрих Саксонский
уже успел через Спалатина прощупать Лютера и убедиться: если он и
отправится в Вормс, то уж никак не за тем, чтобы изъявлять свою
покорность Риму.
При этом, он ожидал, что его постигнет судьба Яна Гуса на Констанцском соборе.
26 марта 1521 года, в
среду Святой Недели, в Виттенберг прибыл посланец императора Гаспар
Штурм. Он привез Мартину Лютеру вызов на заседание рейхстага.Уладив самые срочные дела, в среду 2 апреля Лютер
двинулся в путь.
16
апреля, две недели спустя после отъезда из Виттенберга, Лютер в
окружении друзей и сторонников, встретивших его за городскими стенами,
въехал в Вормс. «Великий ересиарх, — вспоминал Алеандр, — вступил в
город в сопровождении более чем ста всадников». Улица вокруг постоялого
двора, в который он направлялся, вскоре оказалась запружена толпой зевак
и симпатизирующих ему горожан. На следующее утро к нему явился маршал
империи Ульрих фон Паппенгейм и сообщил, что в четыре часа пополудни
Лютер должен предстать перед рейхстагом. К назначенному часу народу на
улицах скопилось так много, что императорскому вестовому, исполнявшему
при Лютере роль телохранителя, пришлось вести того в епископский дворец
«огородами».
17 апреля 1521
Мартин Лютер предстал перед собранием, где ему было предложено отречься
от своих сочинений.
Делегаты уже собрались и ждали его появления. Маршал
предупредил Лютера, что он не должен ничего говорить от себя, а только
отвечать на задаваемые вопросы.
В зал, где проходило
заседание, он вошел ссутулившись. Несмотря ни на что, его охватило
сильнейшее волнение. Присутствие всех этих князей, прелатов, высоких
сановников и юристов, перед которыми ему следовало держать сейчас ответ,
произвело на него гораздо более сильное впечатление, чем он
предполагал. Он с тоской вспоминал о богословских диспутах, на которых
ему противостоял всего один противник, о студенческой аудитории,
встречавшей аплодисментами едва ли не каждое его слово. Там он
чувствовал себя сильным и уверенным в себе. Но эти парадные камзолы, эта
ледяная тишина! Внезапно он всем своим существом ощутил, как мал он и
как ничтожен... Сознание того, что для него настала та самая решающая
минута, о которой он столько думал, заставляла его нервничать еще
больше. Да, конечно, сидя у себя в келье, он писал друзьям: «Никогда я
не отрекусь!» Но повторить эти слова здесь, перед лицом высших
руководителей христианского мира, в этом парадном зале... Да, в эту
минуту решалась его судьба.
Поскольку должность
великого канцлера империи занимал архиепископ Трирский, то вести допрос
поручили его официалу Иоганну фон Экку (не путать с
однофамильцем-доминиканцем). Официал задал Лютеру всего два вопроса,
вначале по-латински, затем по-немецки. «Первое. Признаете ли вы, что
собранные здесь сочинения написаны вами? Второе. Согласны ли вы отречься
от изложенных в них идей или настаиваете на своей правоте?» По просьбе
одного из друзей Лютера перечень представленных суду произведений
зачитали вслух. На первый вопрос подсудимый сразу же дал положительный
ответ: да, все эти книги написал он. Что касается второго вопроса, то
ответ на него требовал размышлений. Всем стало ясно, что это увертка.
Император начал проявлять признаки нетерпения. Все же после короткого
совещания со своими советниками он позволил 24-часовую отсрочку. Лютер
покинул зал.
На следующий день в тот же самый
час Лютер снова стоял перед собранием рейхстага. На сей раз он говорил
убежденно, хотя голос его и дрожал от волнения. Прежде всего он заявил,
что среди написанных им книг необходимо различать сочинения, посвященные
вопросам веры, и книги, направленные против папства и кон-кретных
оппонентов. Впрочем, добавил он, по зрелом размышлении он не может
отречься ни от одного из своих произведений. В то же время, сознавая,
что, как и всякий человек, он может ошибаться, он согласен лично предать
все свои книги огню, если ему докажут, что их содержание лживо. Чем
больше он говорил, тем явственнее в его голосе начинали звучать
угрожающие ноты, а в речи все чаще мелькали выражения, явно рассчитанные
на симпатии его политических покровителей. «Берегитесь! — почти кричал
он. — Надеясь обрести покой ценой гонений на Слово Божье, вы рискуете
навлечь на всех нас поток неисчислимых бедствий!» Говорил он по-латыни.
Чтобы представители дворянства поняли смысл его речи, его попросили
повторить ее по-немецки, что он и сделал.
Официал с
горечью констатировал, что еретик явно стремится вовлечь присутствующих в
очередную дискуссию, которая представлялась совершенно бессмысленной,
поскольку проповедуемое им учение уже заслужило безоговорочное осуждение
духовных властей. И он потребовал от Лютера ясного и недвусмысленного
ответа на уже заданный вопрос: настаивает ли он на истинности ошибочных
теорий, изложенных в его книгах? И Лютер, отбросив всякую осторожность,
произнес наконец то, чего так ждали от него политики: «Я не верю ни в
папу, ни в соборы. Я не могу и не хочу отречься ни от одного из своих
слов». На настойчивое требование Экка точнее сформулировать свою позицию
он ответил: «Я не сомневаюсь, что решения соборов полны заблуждений. В
частности, Констанцский собор выступил с защитой положений, целиком и
полностью противоречащих Слову Божьему».
Иными словами, он заявил, что не
отречётся от своих взглядов, пока их не опровергнут на основе Священного
Писания. Тем самым он противопоставил авторитет Библии авторитету
церкви и в дальнейшем твёрдо стоял на своём.
На этом терпение Карла лопнуло,
и он закрыл заседание.
Должно быть, уже вечером того
же дня ему объяснили всю опасность сложившейся ситуации. Обычная
процедура наказания отлученного от Церкви и так уже оказалась нарушена,
но многие из делегатов рейхстага, опасаясь худшего, все еще пытались
найти какой-то компромисс. Действительно, после заявлений Лютера о
верности своим убеждениям он автоматически становился объектом
преследования со стороны светских властей, что было чревато гражданской
войной; но даже если бы удалось склонить его к отречению, еще
неизвестно, как повело бы себя мелкое дворянство, готовое к самым резким
выступлениям. Император отказался появляться на очередном заседании
рейхстага, а вместо этого направил делегатам записку, написанную
по-французски, как он всегда поступал в случаях, когда не считал нужным
взвешивать каждое слово. В записке содержался приказ отправить Лютера в
Виттенберг, после чего следовало применить к нему «обычную процедуру,
принятую в обращении с упорствующими еретиками». Именно этого больше
всего и боялись делегаты. Они снова принялись увещевать императора,
который в конце концов сдался и скрепя сердце назначил согласительную
комиссию.
В комиссию, возглавляемую курфюрстом
Трирским, вошло девять человек, в том числе курфюрст Бранденбургский,
герцог Саксонский, епископы Аугсбургский и Бранденбургский и
гроссмейстер Тевтонского ордена.
24 апреля Лютера вызвали на заседание
комиссии, но не добились от него ничего нового — он лишь повторил свои
прежние заявления. Тогда обратились за помощью к Иоганну Кохлею,
франкфуртскому гуманисту, который в течение некоторого времени разделял
убеждения Лютера, пока не разочаровался в них. Кохлей встретился с
Лютером один на один и тоже попытался воздействовать на него, но
безуспешно. Тогда Кохлей предложил провести еще один публичный диспут.
Он, отдавший в свое время дань еретическим идеям Лютера, надеялся, что
легко сможет доказать их ошибочность. Но это предложение не прошло. На
следующий день комиссия снова заседала, и каждый из участников выступил с
продолжительной речью, однако дело не продвинулось ни на йоту. Лютер
по-прежнему стоял на своем.
К вечеру 25 апреля Карл V издал приказ
назавтра же выполнил свои
обещания и отпустил Лютера и отправить Лютера в Виттенберг.
Собственно
говоря, вызывая Лютера в Вормс, император не питал никаких иллюзий. По
его просьбе Алеандр еще раньше написал эдикт о высылке еретика за
пределы империи.
26 мая император Карл V подписал этот документ, причем
подписал задним числом, указав в качестве даты 8 мая. В тексте эдикта не
просто использовались средневековые формулировки, он прямо-таки дышал
средневековой нетерпимостью. За обвинением в ереси и святотатстве
следовали обвинения политического характера: «Он призывал мирян омыть
руки свои в крови священников и, отбросив всякое повиновение, настойчиво
звал их к бунту, расколу, войне, убийствам, воровству и пожарам...»
На
самом деле ничего подобного Лютер не предлагал.
Затем шло перечисление мер
наказания: эдикт запрещал кому бы то ни было давать кров и пищу
осужденному и приказывал каждому, кто заметит его на территории империи,
немедленно предать его в руки властей; приговаривал к костру все его
сочинения, а все имущество его друзей, покровителей и издателей — к
конфискации.
То есть, Лютер и его сторонники подвергались государственной опале, а
сочинения реформатора подлежали сожжению.
Запомним три эти даты, охватившие
двухмесячный промежуток: 26 марта 1521 года Мартин Лютер получил вызов
на заседание рейхстага; 26 апреля он покинул Вормс, спасаясь от
правосудия; 26 мая был официально объявлен изгнанником, подлежащим
преследованию со стороны светской власти.
По пути домой Лютер был
перехвачен рыцарями курфюрста Фридриха Саксонского «Мудрого» (1463–1525
гг.) и спрятан ради безопасности в Вартбургском замке в Тюрингенском
Лесу. Там Лютер приступил к переводу Библии на немецкий язык.
_____________
(1) Курфю́рст (нем. Kurfürst, букв. — «князь-выборщик», от Kür — «выбор, избрание» и Fürst — «князь»; лат. princeps elector imperii) — в Священной Римской империи — имперский князь, за которым с XIII века было закреплено право избрания императора. Права и особые привилегии курфюрстов как признаваемые «с незапамятных времён», были документально оформлены Золотой буллой Карла IV (1356)
и первоначально были привязаны к некоей общеимперской должности,
которую занимал обладатель статуса курфюрста. Этот статус получили семь
князей империи:
- архиепископ Майнца, как «имперский великий канцлер» Германии (нем. Reichserzkanzler, лат. archicancellarius imperii);
- архиепископ Трира, как «имперский великий канцлер» Галлии и Бургундского королевства (нем. Reichserzkanzler, лат. archicancellarius imperii);
- архиепископ Кёльна, как «имперский великий канцлер» Италии (нем. Reichserzkanzler, лат. archicancellarius imperii);
- король Богемии, как «имперский великий виночерпий» (нем. Reichserzmundschenk, лат. archipincerna imperii);
- пфальцграф Рейнский, как «имперский великий стольник» (нем. Reichserztruchseß, лат. archidapifer imperii);
- герцог Саксонии, как «имперский великий маршал» (нем. Reichserzmarschall, лат. archimarescallus imperii);
- маркграф Бранденбурга, как «имперский великий камергер» (нем. Reichserzkämmerer, лат. archicamerarius imperii).
Понравилась статья? Поделись с друзьями!
Комментариев нет:
Отправить комментарий